Насиб Набиоглу: Сияла звезда над скалой!
Стихи
Перевод Николая Горохова

В минувшие годы, когда публикации азербайджанских писателей на страницах “Дружбы народов” стали большой редкостью, голос и краски южного соседа доносили до нас живущие и работающие в Москве и пишущие по-русски бакинцы — знаменитый киносценарист и прозаик Рустам Ибрагимбеков, ученый-литературовед и беллетрист Чингиз Гусейнов, финалист ряда престижных литературных премий Афанасий Мамедов…

Сегодня мы представляем свои страницы трем поэтам-москвичам, сохранившим верность родному языку: читайте азербайджанские стихи, рожденные в Москве и любовно переведенные на русский.

Источник: Журнальный зал

В Москве, на улице Вургуна…

Когда невмочь от бед, я еду
Туда — где, средь своих забот,
Со светлым именем Самеда
Вургуна — улочка живет…
В тоске по земляку, по дому —
Проеду через всю Москву
И подхожу я к водоему,
В который сыплет клен листву,
В котором уток шумных стая,
Перед отлетом в дальний путь,
Вдруг необычно тихой станет —
Как будто чует сердца грусть…
И, хоть грохочет рынок рядом,
Я вдруг наполнюсь тишиной,
Оттаю я душой и взглядом —
На этой улочке простой.
Как будто я с самим Вургуном
Вдоль водоема побродил
И там, где голуби воркуют, —
С ладони хлебом птиц кормил…
Здесь тихий облик небосвода,
Смиренья полная листва —
Так схожи с мудростью народа,
О, терпеливая Москва…
Ведь в дни, когда все меньше света,
А больше тьмы от слов людских,
Ты сберегла названье это —
Средь стольких перемен своих!
Случайность? Или — дружбе верность?
Как в этой смуте отгадать?
Но эти утки вот, наверно, —
К нам соберутся зимовать…
Москва, Москва!.. Тебе спасибо,
Что улочку ты сберегла,
Где меж Самедом и Насибом
Беседа тихая текла,
Где меж водою и листвой
Струился дух бессмертный неба —
Так схожий с правдою людской.

Поэт

Когда я, в хлопотах о хлебе,
Верчусь волчком вокруг семьи —
Мне не до музыки о небе,
И не до песен о любви…
Поэт сейчас чернорабочий —
Да-да, он “больше, чем поэт”.
Не до стихов про черны очи,
Про сад, про дивный лунный свет.
Свело его, по воле вора,
С такой немыслимой нуждой,
Что нет иного разговора —
Как разживиться бы едой?
… Приду с работы — ноют ноги.
Мир за окном зловещ во мгле.
Но хлеб венчает день тревоги —
Лежит буханка на столе!
Да, намахавшись днем ломами
Всех невозвышенных забот —
Сижу, гляжу, как хлеб ломают
Детишки, как пихают в рот…
Еще глаза я открываю,
Веселым шумом удивлен,
Но чую, как я засыпаю —
Валюсь в тяжелый черный сон.
Там нет стихов, там песен нету,
Восточных яств там тоже нет,
А есть одно: у бела света —
Там просит хлебушка поэт…

…и треснул свод державный надо мной.
И разломилась твердь земли единой.
Не время песне — пусть и лебединой…
О, брат мой! Горе с нашею страной.
Душа горит и гневом, и тоской!
Отец Отчизну грудью закрывал —
в окопе с русским неделимы были,
он метко из винтовочки стрелял,
а немцы в них — из пулемётов били…
Чего теперь былое вспоминать?
Ведь победили! — даже и с ружьишком.
Про деда помнит мой сынишка,
про Родину — в молитвах шепчет мать.
Страна в разоре. Горестен народ.
Аллах иль Бог склонился надо мною —
где, средь руин Отчизны, с горя вою!
Уж если так моя душа скорбит,
То что творится с русскою душою?!
Темны руины… Тёмен лик небес.
И хоть намаз мой кроток и бессилен,
молю: — Аллах! Из всех твоих чудес —
яви огонь, чтоб был наказан бес,
что, как в ушко игольное, пролез
к нам в души он, чтоб погубить Россию.
Скулю я здесь не за свою судьбу —
хоть жаль детей средь пепелища дома…
Кричу Аллаху: — Дай мне силу грома,
дай ниток мне, ничтожному рабу,
и научи, как сшить края разлома.

Мамеду Аразу

Аллах! Да пребудет со мною
твой дар в нашей жизни земной —
поёт пусть родник под скалою,
пусть светит звезда над скалой” —
молитва стихала под небом,
баюкала мама меня…
А в доме ни крошечки хлеба,
холодный очаг без огня.
Запомнил я с самого детства
и в сердце храню до сих пор
крестьянки нехитрое действо —
вечерний намаз среди гор.
И, словно играя со мною,
аукаясь нежно со мной —
там пел мне родник под скалою,
сияла звезда над скалой!
…Был предан не раз я друзьями.
Не раз я страдал без вины.
Но не был я предан горами
родимой моей стороны.
И, битый в дороге бедою,
с того и остался живой —
мне пел там родник под скалою,
сияла звезда над скалой!
Когда ж я расстанусь с землёю
и в мир я отправлюсь иной —
покину родник под скалою,
покину звезду над скалой…
Но кто-то, вечерней порою,
Лаская младенца рукой,
вновь небо окликнет мольбой:
“Аллах! Славен край наш родной —
поёт в нём родник под скалою,
сияет звезда над скалой!”

* * *

Я слово взял… Но им не превознес
Всех тех, чьи мысли злым огнем горели.
За то, что слово правды произнес,
Мой путь пролег — где дни огнем горели.

Я правду чтил. Не льстил я никому.
Был бит не раз за это потому.
Но я терпел… И, судя по всему, —
В огне терпенья беды все сгорели.

Но поражали горы: им пришлось
Встать на моей дороге — вкривь и вкось…
С того, что жил я с милым краем врозь,
Глаза мои огнем тоски горели.

БЕЛАЯ ВОРОНА

В дни непомерной лжи и крови,

Средь тьмы иудиных идей,

Наживы кроме, распрей кроме –

Еще есть здравый смысл людей.

Чего бы мне не говорили

Средь окаянных этих дней,

Во мне России не убили –

Я верен Родине моей.

Пускай иным другое нужно.

А мне – был хлеб бы на столе…

Но чтоб народов наших дружба –

Как прежде, чтилась на земле.

Немало езжу я и вижу:

Людьми, в ком нет добра, любви —

С разбойным умыслом обижен

Закон соседства меж людьми…

Извечно все мы братством жили,

Соседством мирным дорожа:

Печаль и радость – все делили…

Да, до последнего гроша!

Но семя распри бросил некто –

Неправда страшная взошла…

Нам всем сегодня нужен лекарь

От непомерной лжи и зла.

Я верю в здравый смысл народов.

Ну а пока, средь черных дней,

Слыву я белою вороной –

С заветной правдою моей.

***

МОЛЮСЬ ЗА РОССИЮ

Не надо, прошу вас, не надо

Ни в чем эту землю корить,

Избитую горем, как градом…

А надо прощать и любить.

Когда ее мяла и били,

Кроила кровавая мгла

Она ведь нас всех приютила

И всем помогла – чем могла…

Гремит клеветы канонада –

С ума посходили лгуны…

Я знаю, что недругам надо.

Что ж брешут так – дети страны?

И я разобраться не в силе,

Беспомощно зренье мое:

Чего же хотят от России –

Вскормленные грудью ее?!

Она и сегодня их даже

Жалеет – как может лишь мать.

Но нету их злей и продажней,

И мстительней их – не сыскать.

Я с ужасом слышу их речи.

В предчувствии страшного дня,

Я, сын Кельбаджара, под вечер –

Молюсь за Россию… Мне нечем

Помочь приютившей меня.

Одна лишь надежда на свете

Утешит мой горестный взгляд:

Не самые лучшие дети –

Здесь мать свою нынче хулят…

***

О КЕЛЬБАДЖАРЕ ЗДЕСЬ ПЛАЧУ-ПОЮ…

Этот мир обходился здесь и без меня.

Но явился я в мир среди майского дня

В Кельбаджарском краю, где я песню запел,

Что прекраснее мира – родимый предел!

Этот мир золотою короной горит!

Он на разных со мной языках говорит.

Но родней мне очаг и Отечества дым,

И звезда, что горит над селеньем моим.

Плачет в небе орел без родимых вершин.

Милый край, без тебя – я ведь тоже один.

Без тебя одинока народа судьба,

Даже плачет газель вдалеке от тебя.

Без тебя, где ашуг о друзьях мне поет –

Здесь не в радость любой на земле небосвод.

Я пройду мимо самых прекраснейших стран –

Не найду я роднее, чем Азербайджан!

Но и он, хоть его краше нет на земле,

Меркнет всей красотой пред скалою во мгле,

Где кустарничек скромный цветет на скале…

Да простит мне Аллах эту дерзость мою –

О Кельбаджаре здесь плачу-пою.

Этот мир не взгрустнет обо мне без меня.

Но однажды средь гор, в пору майского дня,

Юный куст на скале вспомнит песню мою –

Все про то, как прекрасен май в милом краю!

ПРОСТИ, АЗЕРБАЙДЖАН…

Прости, Азербайджан… Мне горько от вины,
Мне больно от стыда, что я тебе обуза…
Во дни, когда народ оглохнет от войны-
Беспомощен Аллах,
И бесполезна муза.

Прости, Азербайджан… Но чем могу помочь,
Когда строке моей не внемлют земляки-
От гнева и от слез в их душах нынче ночь…
Какая польза им средь боя от строки?

Прости, Азербайджан… Нет взрослых сыновей.
А те , что есть — пока для фронта не годятся:
Они еще малы, с сестренкою своей —
Близ материнских ног толкутся и резвятся…

Прости, Азербайджан… Все беженцы твои
Живут в душе моей — я вместе с ними плачу…
Но есть ли прок какой им от моей любви?
И что я для сирот в их скромном быте значу?

Прости, Азербайджан… Аллаху помолюсь,
Чтоб ниспослал тебе терпенья и покоя,
Раз я, Набиоглы, уж больше не гожусь —
С оружием в руках для праведного боя…

Прости, Азербайджан… Мне тех и этих жаль.
Ведь Бог людской един —
Мы все здесь Божьи дети.
С того и гложет дух мне гневная печаль:
По чьей указке бьют друг друга те и эти?

Прости, Азербайджан… Я не страшусь молвы,
От тех и от других — все испытал в пути.
Прости меня, что я — твой сын и сын Москвы —
За тех и за других молюсь в ночи…
Прости!

Перевод с азербайджанского Н.Горохова

****

СЕЙЧАС…

Я рыдаю и слепну… Всю жизнь ослепили мою
Черной траурною вестью — как черным туманом, сейчас.
С нестихающей болью на площади горько стою…
И пусты мои руки — в них нету оружья сейчас.

Обращаю молитву я к небу, мздоимцев кляня.
Но грохочет с небес, мною окликнутых — пламя огня!
Братья падают слева и справа, и сзади меня…
Кровью пишется Библия жизни народа сейчас.

Сыт я горем людским — больше сердце не может
вместить…

Подлецу и лжецу моей воли вовек не сломить.
Но не в силах стихом я народ мой от зла защитить —
Потому что не слышен мой голос в отчизне сейчас.

Красоту наших гор каждый сын до могилы хранит —
Ведь у всех на устах слово «Родина» с детства горит!
Но предатель средь нас свое грязное дело вершит…
И пылает мой дом,
И мой сад погибает сейчас.

О прекрасных сынах этих мест восторгался мой стих.
На руках материнских лелеет земля лишь таких.
Не забыть мне погибших отважных собратьев моих…
И летит это горе мне пеплом на губы сейчас.

Перевод с азербайджанского Н.Горохова

****

ТЫ ВДАЛЬ ЛЕТИ

Опять явилась памятью напрасной,
незваной гостьей на пороге встав.
Не приходи! Но раз пришла, так здравствуй!
Скажи: ты наважденье или явь!

Какая встреча, будь она не ладна!
Твое лицо пылает кумачом.

Передо мной ты в чем-то виновато
иль, может быть, тревожишься о чем!

Что ж ты стоишь, не вымолвишь ни слова!
Ведь ты же не молчать ко мне пришла!
Но понял я, о чем молчишь ты, словно
моей душой была твоя душа.

Забудь меня и не проси прошенья,
а если можешь — навсегда забудь,
или скажи мне слово утешенья:
оно тебя утешит как-нибудь.

Ко мне пришла ты, как приходит ветер
спасительный — к погасшему костру.
Но притворюсь, что я тебя не встретил,
и в памяти черты твои сотру.

Перевод с азербайджанского М.Ходаковой

****

МОЛИТВА
Мужественному народу Азербайджана-посвящаю

…Срок грянет-упаду на каменном пути.
Покуда не упал, дай дух перевести,
Дай дух перевести и в слух произнести-
О чем вчера молчал, но чем был жив в пути
Булыжном и крутом, в поту и в злых слезах,
Как вся моя душа, что пред Тобой, Аллах,
Сейчас едва стоит — Тебе в глаза глядит
И пламенем всех слез людских она горит
Средь черных грозных гроз взаимных бед, обид.
От слез ржавеет ось земли — вовсю скрипит…
Не дай, чтоб моц народ был варварски убит
Мечом слепой вражды среди булыжных глыб.
Поганит гневом рот Твой грешный раб Насиб,
Что не в саду средь роз, а средь кровавых слез
К Твоим святым стопам — отчизны боль донес,
Донес, а Ты ее Вселенной огласи.
И коль от жгучих слез истерлась мира ось-
Ты вставь меня взамен,
Но мой народ спаси!

Перевод с азербайджанского Н.Горохова

****

НЕ НАЗЫВАЙ СЫНА МОИМ ИМЕНЕМ

И у любви окончилось терпенье,
Года разлуки не проходят просто так.
Пока тоска искала утешенье,
Тебе судьба подать успела знак.
Ты отняла мечты и думы прежние,
С дороги сбила. В чем мои грехи?
Ты заронила в душу чувство нежные,
Чтоб написал я первые стихи.
Года разлуки, сны — воспоминания,
Их никаким умом не одолеть.

Я отдаю тебе свое дыханье —
Чужим дыханьем руки не согреть.
Дожди тоски застали в ожидании,
Я опоздал перешагнуть порог.
Ушли мечты, заветные желания.
И я другим в глаза смотреть не мог.
Никто на свете больше мне не нравится.
Остыл, не понимаю ничего.
Ты говорила: «Я твоя красавица!»
Но ты красивой стала для него.
Ты не жалей и правильно пойми меня,
Пусть жизнь моя бесплодно отцветет.
Не называй сына моим именем,
А то ему в любви не повезет.

Перевод с азербайджанского Л.Панина

****

ПРЯТКИ

На миг глаза закрою,
ты отбежишь в сторонку —
и станешь вдруг травою,
цветком, а не девчонкой.

Хоть лепестков корону
надвинули цветы,
твои листочки трону
и крикну: «Это ты !»

Ах, время золотое!
Мы выросли с тобой.
Ты смотришь исподлобья,
как будто я чужой.

Я вспоминаю часто
последнюю игру —
Ты ускользнуло, счастье,
как луч из детских рук.

В тот раз тебя искал я
и просто сбился с ног —
ты стала не такая,
исчез ты, мой цветок…

В погоне этой тщетной
я столько лет с тех пор!
Нет месте во Вселенной,
где б ни искал мой взор.

О где ты? Сердце стонет.
Понять тебе пора:
когда вся жизнь — погоня,
то это не игра.

Перевод с азербайджанского Н.Зеленская